Открытость сердца. Встреча: «сквозь себя» к Богу и человеку - Фредерика де Грааф
Владыка советовал прежде всего всматриваться в то светлое, что уже в нас есть, и прямо сейчас начинать жить этим светом. Ведь чтобы узнать, что в нас еще не принадлежит Царствию Божию, чтобы увидеть зло, которое в нас кроется, надо сначала впустить свет! Что мы делаем, когда в комнате темно? Включаем свет или открываем шторы. Что толку говорить: «Так надо… А так нельзя… А это грех…»? Если речь идет о любви – к человеку или к Богу, – принуждения быть не может, а может быть только искреннее желание увидеть в себе то, что мешает, что несовместимо с дружбой и любовью.
Всегда в каждом человеке владыка взращивал свет! Он не сосредотачивался на греховности, на зле, которое тоже видел в человеке. Незадолго до его смерти я спросила: «Как же ты не видишь зло в человеке?» А он ответил: «Я вижу. Но мне легче взращивать свет, чем останавливаться на зле». И владыка действительно был как садовник, который ухаживает за растением: вместо того чтобы все время что-то у него отсекать и искоренять, он с любовью его выращивал. Он глубоко верил в свет и возможности, которые кроются в душах людей. И верил, что Духом Святым все возможно. Поэтому каждый человек, который с ним встречался, чувствовал: он для владыки единственный. В момент общения митрополит Антоний стопроцентно существовал только для этого человека и был живым свидетельством любви Христа к нему, к нам. «Воплощением Своим Христос нам говорит: в каждого из вас, кто здесь, в каждого из вас, кого здесь нет, кто Мне будто чужд, кто Меня не познал, кто образ Божий как будто потерял, – в каждого Я верю так, что готов всю Свою жизнь истощить и отдать, чтобы он поверил в Божию веру в человека» [14]. «Мера любви Божией к каждому из нас, к последнему грешнику и к самому святому праведнику – это жизнь и смерть Сына Божия, ставшего Сыном Человеческим» [15].
Однажды я спросила владыку: «Как у тебя хватает сил?..» С ним всегда говорили на «ты», потому что для него все мы – сестры и братья во Христе. «Как у тебя хватает сил принимать людей по пятнадцать часов в день, когда каждый человек приходит со своим горем, со своей печалью?» На что он мне ответил: «Может, ты подумаешь, что это легкий выход, но бо́льшую часть этого груза я перекладываю на Христа».
Это значит, что, во-первых, владыка имел живую связь со Христом. А во-вторых, что он глубоко доверял Христу, безусловно верил: Христос помогает и поддерживает. Думаю, таково и наше призвание – так срастись со Христом, чтобы делиться с Ним, как с другом, с братом, всем, что с нами происходит. Чтобы обсуждать с Ним всё. Мне кажется, об этом стоит думать. К этому стоит стремиться. Иначе невозможно нести боль и горе столь многих людей.
А еще владыка добавил: «Знаешь, если бы я по пятнадцать часов в день говорил с людьми и не общался со Христом, мне было бы ужасно скучно». И он действительно общался со Христом! Общался с Его образом, вживленным в каждого из нас. Владыка говорил с каждым новым человеком – верующим или неверующим – почти с жадностью. Так интересно было ему узнать что-то новое о Христе! Его последние, прочитанные незадолго до смерти лекции [16] – о том, что в нашей жизни есть два пути познания Христа. Первый путь – узнавать Бога напрямую через молчание, созерцание и молитву. Второй путь, более длинный и сложный, – познавать Его через созданный Им мир, где Бог присутствует и действует; через каждого человека и каждую тварь.
Владыка никогда не говорил, что мир целиком погружен во зло, хотя и ужасался злу, которое в мире творится. Он научился смотреть глубже. Он считал, что мир прекрасен, только мы не умеем эту красоту увидеть, уловить.
В подтверждение своего мнения владыка приводил мысль из рождественской проповеди святителя Филарета (Дроздова) (1783–1867), митрополита Московского и Коломенского: «Тот, у кого сердце чистое, глядя на мир, видит почивающую на нем благодать Божию, видит как бы сияние благодати; тот мир, который мы видим тусклым, потухшим, оскверненным, может быть путем к созерцанию через тварь Божия присутствия. Это не чистое созерцание Божественной природы, сущности, но это ви́дение Бога, потому что сияет в твари – именно благодать» [17].
Представляете – на Рождество весь наш город лежит в сиянии Божием! А владыка умел узреть Божие сияние в каждом человеке. И искренне, горячо верил в этот сияющий свет. Верил – и обращался именно к нему, к этому свету. Он ясно осознавал зло, но не сосредотачивался на нем. Для нас это – пример. Нам тоже надо научиться не останавливаться на зле в себе или в другом человеке, но верить, что внутри каждого из нас есть что-то более глубокое, более ценное, чем тот психологический слой, в котором мы обычно застреваем. А свет Божий живет именно в глубине. С него-то и надо начинать.
Вместе с тем касательно зла владыка говорил, что надо торопиться. Надо спешить увидеть то зло, которое в нас еще есть. Но смотреть на него – при свете, сквозь призму веры: ведь Бог верит в каждого из нас. Все, что есть в нас свет, – уже принадлежит Царствию Божию. Однажды на исповеди я что-то плохое о себе рассказывала… И владыка ответил: «Радуйся! Радуйся, ведь если ты будешь с этим бороться, ты сама освободишься. И всех твоих предков, у кого, возможно, тоже было это зло, и они не сумели его перебороть – их ты тоже освободишь! Борись не только ради себя!» А еще он сказал, что если я буду бороться и побеждать зло в себе, то уменьшится и космическое зло: ведь когда один человек переборол свое зло, меньше стало зла и тьмы в целом мире.
Я думаю, это очень важная мысль. Она подвигает нас бороться вдохновенно. Не только ради себя, не потому, что «надо», не потому, что «не соответствует морали», и даже не потому, что «это грех»: суть не в этом! Цель – мужественно познать
